Дорогие студенты! Кровавая война, происходящая на земле Палестины, оставила глубокую рану в наших сердцах. Поскольку эта рана причиняет боль нашему телу и мы чувствуем беспокойство, как будто у нас лихорадка, мы можем только представить, как тяжело приходится невинным палестинцам. Но если вы прочтете историю Яхьи Синвара, покойного полководца, отважного воина, верного сына своей родины и народа, под названием «Гвоздика и шип», ваше воображение расширится еще больше. С сегодняшнего дня мы будем постепенно публиковать перевод этого произведения. Переводчик - Мамур Мухтар. Пролог и первый сезон.

Введение

Хоть все события и правдивы, это история не обо мне или каком-то конкретном человеке. Каждое событие или набор событий в этой книге посвящено тому или иному палестинцу. Чтобы соответствовать литературным условностям, некоторые темы были сосредоточены вокруг конкретных личностей. Помимо этого, все, что я испытал, большинство из них — это истины, которые я слышал из уст людей, проживших в любимой Палестине десять лет, их соседей и их семей.

Я посвящаю эту книгу каждому человеку, чье сердце привязано к атмосфере «Исры и Меораджа».

Яхья Ибрагим Синвар

Тюрьма «Бир Саб»

2004 год.

Первый сезон

Зима 1967 года была очень тяжелой. Словно не желая уходить, оно не давало теплому весеннему солнцу светить своими темными облаками, а прогоняло его своим холодным ветром. Капли ледяного дождя, падающие с неба, топили красивые палатки мигрантов в секторе Газа. Разлившееся наводнение вынудило людей покинуть свои небольшие дома, расположенные ниже главной улицы, проходящей неподалеку, что вызвало дискомфорт в их палатках.

Проливной дождь лютой зимы лился в небольшой дворик нашего двора, а затем стекал в крыльцо, где жила наша семья. Я, трое моих братьев и сестра дрожали от страха. Моя сестра еще маленькая, поэтому я боялась их больше всего. Мои родители в одиночку собирали грядки, чтобы вода, попадающая в наш дом, не намочила грядки. Я крепко обнимал шею матери, а моя кормящая сестра была у матери на руках. За ночь я несколько раз просыпался на руках у матери, которая не забывала ее утешать даже в ту страшную ночь. Для капель, просачивавшихся через дыру в крыше нашего небольшого дома, поставили алюминиевый контейнер. Передо мной стоял алюминий, с другой стороны керамический горшок, а с другой стороны какой-то горшок. Каждый раз, когда я засыпал, я просыпался от звука капель, падающих на эти горшки. По мере того, как контейнеры наполнялись водой, капающие капли разбрасывали вокруг все больше и больше частиц. Моя мама вынимала полные контейнеры, чтобы опорожнить их и опустошить.

Я очень хорошо помню, как мой семилетний брат Мухаммед взял меня за руку и повел к египетским солдатам в один из дней, когда теплое весеннее солнце начало стирать дела зимы и занимать ее место. Мне тогда было пять лет. Египетские военные нас очень любили. Один из этих солдат спросил наше имя. Мы представились. Через некоторое время: «Эй, Мухаммад, Ахмед! Иди сюда!» он позвонил. Мы с братом бежали как обычно, склонив головы до земли и ожидая, что он даст нам сладостей . Позвонивший нам дядя достал из кармана военной формы кусочек фисташковой конфеты и протянул нам. После того, как каждый из нас получил свою долю, мы начали есть. Дядя Бояги похлопал нас по плечам, похлопал по головам и сказал: «Теперь идите домой!» сказал. Мы побежали к нашим палаткам.

После этого суровая зима, царившая долгое время, закончилась. Дни начали теплеть. По последовавшим подряд теплым дням я понял, что до возвращения холодной зимы еще далеко. Теперь капли дождя больше не представляли угрозы. Но я чувствовал сильную тревогу и страх у окружающих. Моя семья была еще более подавлена, чем в ту дождливую холодную ночь. Я не мог понять, что происходит, но знал, что окружающая ситуация неестественна. Моя мать также оставила во дворе посуду, которой пользовалась, когда потеряла сознание. Отец взял у соседа мотыгу и начал рыть во дворе глубокую траншею. Отцу помогал мой двенадцатилетний брат Ибрагим. Выкопав траншею, отец стал закрывать ее бревнами. Он что-то искал во дворе. Потом он вытащил дверь нашей кухни, бросил ее в устье того рва и закопал землей. Я видел, как мой брат Ибрагим и моя мать вылезали из ямы траншеи, которая еще не была закрыта. Постепенно я нашел в себе смелость питаться из этой открытой норы.

Когда я посмотрел, это было похоже на темную подземную комнату. Хоть я и не понимал, что происходит, но чувствовал, что вот-вот произойдет что-то плохое. Я чувствовал, что этот дождь был хуже, чем холодная ночь.

Теперь никто не брал меня за руку за сладостями и не отводил к месту, где стояли египетские солдаты, наоборот, мои братья неоднократно приказывали нам не идти. Эти вещи и изменения заставили мое маленькое сердце вырасти. Когда мои братья не взяли меня за сладостями, я пошел к сыну моего дяди Ибрагиму, который был моим ровесником, потому что он тоже знал секрет получения сладостей от военных. Я хотел сказать ему, чтобы он пошел вместе. Когда я открыл дверь, мой дядя настраивал винтовку. Я чувствовал, что могу сделать то же самое. Эта винтовка привлекла мое внимание, и я на какое-то время зацепился за нее.

Дядя посмотрел на меня, подозвал к себе, вложил мне в руку пистолет, а потом начал со мной говорить, чего я не понимал. Ки погладил меня по голове, сказал: «Иди , сынок, иди сейчас» и вывел меня из комнаты. Затем мы с моим двоюродным братом Ибрагимом отправились к месту, где рядом с нами дислоцировались египетские военные. Когда мы туда приехали, все полностью изменилось. Нас не встретил дядя военный, который всегда встречал нас с улыбкой. Куда бы мы ни приходили, нас встречали смехом. А в этот раз, наоборот, нам сказали: «Идите, идите к своей маме!» - громко крикнул он. Ничто не было естественным. Я не мог понять этих изменений. Мы не получили своей порции сладостей и в страхе повернули назад. На следующий день мама взяла несколько простыней и начала укладывать их в траншею. Он также хранил воду и немного еды в двух или трех контейнерах. Он вывел нас и усадил. Через некоторое время к нам присоединилась моя свекровь и ее сыновья Ибрагим и Хасан. Я не знал, почему мы собрались в этом месте. Мы покинули широкую улицу и двор и спустились сюда. Каждый раз, когда я пытался выбраться и дотянуться до этой дыры, моя мать сопротивлялась и давала мне хлеб и несколько оливок, чтобы я ее помыла. Таким образом, солнце тоже село , и тьма усилилась. Страх в окопе теперь увеличился вдвое. Когда мы попытались выйти на улицу, моя мать и невестка сильно сопротивлялись, и когда мы кричали: «Дети мои, на улице война . Вы знаете войну? Войну!» они говорили. Я не знал, что такое война. Тогда я понял, что война – это страшная и темная вещь.

Продолжение следует..

Перевод Мамура Мухтара